- 12-08-2010, 09:08 - sasa 517

\”Чемпиона мира надо бы уважать!\”

\”Чемпиона мира надо бы уважать!\”

Для начала – краткая биографическая справка. Владимир Прокофьевич Сапсай родился в Киеве в 1936 году в семье военного. Закончил Киевский автодорожный институт. Занимал различные руководящие должности в системе жилищно-комунального хозяйства УССР и Украины. Кандидат технических наук.

ПРОЛОГ
Чем хороша Великая Багачка в летнее время – есть возможность найти интересного человека для интервью или просто для беседы. Среди облюбовавших для отдыха местечко представителей старшего поколения есть такие вкусные рассказчики – не оторвешься. Корни генеалогического древа Владимира Сапсая уходят в село Балаклия Великобагачанского района, хотя по рождению, воспитанию и образу жизни он – коренной киевлянин. Знает огромное количество фактов и историй о спорте и спортсменах. Благо, общаться приходилось с очень многими из них: и по долгу службы и по велению души. Для затравки – такой вот случай.

В автодорожном институте я играл за тамошнюю баскетбольную команду. Была там и команда мастеров, а это нечто вроде дубля. Пришли мы как-то раз в зал на тренировку, как положено, на 5 часов, а там детишки-футболисты занимаются. Мы как положено: \”Ваше время истекло. Выметайтесь!\” Они оробели. Дело было в 1954 году, мы-то уже студенты, а они – школьники. И только один, длинный и рыжий, вышел вперед: \”А нас на 15 минут позже пустили. Мы это время доиграем!\”

Продемонстрировал характер… Позже этот рыжий заиграл, хоть и не очень надолго, в основном составе \”Динамо\”, я узнал, что фамилия его Лобановский. Но тогда, конечно, никакого значения тому давнишнему эпизоду не придавал. Зато сейчас, когда Лобановского превратили в главную икону украинского футбола, о таких вещах слушают с интересом\”.

В 1964 году Владимиру Сапсаю удалось победить  в конкурсе спортивных эрудитов, проводимом в прямом эфире Украинским телевидением. В заключительном раунде он обыграл известного в те годы журналиста Давида Городецкого, считавшегося ходячей энциклопедией спорта. \”Додик не вспомнил, кто из советских пловцов первым добился успеха на Олимпийских играх. А я вспомнил – Галина Гавриш (она, кстати, сидела в жюри конкурса) в Хельсинки в 1952 году. Получил главный приз – книгу с автографом председателя жюри Ларисы Латыниной, Григория Кресса и других известных спортсменов. Это единственный случай, когда я выступал в подобных состязаниях\” – говорит Сапсай.

ЛЮБОВЬ И ШАХМАТЫ
С наибольшим удовольствием мой собеседник рассказывал об этой древней игре и ее мастерах. Возможно, потому, что его одноклассником и другом по жизни был Эдуард Гуфельд, гроссмейстер, тренер и журналист. Обладавший неимоверным чувством юмора, он вел в чехословацком шахматном журнале авторскую рубрику \”Гуфельд смеется\”, где описывал различные забавные случаи, сопровождавшие древнюю игру. Благодаря ему Владимир Прокофьевич познакомился с великолепным, рано ушедшим из жизни Леонидом Штейном, экс-чемпионом мира Михаилом Талем. \”Таль ночевал у меня на диване. А моя Роксана делала ему вареники\”. Люди старшего поколения без труда вспомнят времена, когда роль шахмат в общественной и культурной жизни была несоизмеримо выше. Немногие печатные издания позволяли себе обходиться без шахматного отдела, на Центральном телевидении с огромным успехом шла еженедельная \”Шахматная школа\”, ведущие игроки по узнаваемости и влиятельности конкурировали с академиками, звездами театра и кино, генералами. Гроссмейстеры принадлежали к общественной элите со всеми обстоятельствами, из этого следующими.

\”Одной из наиболее драматических в истории советских шахмат была история отношений восходящей звезды Наны Иоселиани и одного из лучших на те времена советских гроссмейстеров Рафаэля Ваганяна, картежника, удальца, человека, вхожего во все элитные круги Армении – и политические, и криминальные. Нана была еще совсем юной, но подавала большие надежды, и все в Грузии надеялись, что со временем она сменит на шахматном троне Майю Чибурданидзе. На турнире она всегда ездила вместе с мамой, которая ограждала ее и от всяких бытовых неурядиц, и от возможных домогательств. Однако на турнир претенденток в Аргентину мама почему-то не поехала (то ли не выпустили, то ли не впустили, сейчас уже все равно), и юная особа оказалась наедине с большим миром. Одновременно там же проходил мужской претендентский турнир, в котором выступал Ваганян. В общем, вскоре решили готовиться к свадьбе.Такое событие, естественно, не могло привлечь внимание большого количества людей. По всей Грузии нагнетались страсти: \”Армяне хотят украсть корону!\” Надо знать историю взаимоотношений двух народов, чтобы понимать опасность таких фраз. Грузинское партийное и советское руководство во избежание вспышки межнациональной розни решило помешать браку. Руководство Армении было вроде бы не против такого шахматного союза, но между \”не против\” и \”за\” есть, как известно,  большая разница. Кроме того, кто не помнит, первый секретарь ЦК Компартии Грузии по должности являлся кандидатом в члены Политбюро, а его армянский коллега такой привилегии не имел. Таким образом, счастье молодоженов оказалось под угрозой. Но не эта угроза была самой опасной. Нана Иоселиани происходила из сванов, народности, проживающей на северо-западе Грузии, на склонах Большого Кавказского хребта. Отличить их от остальных грузинов легко по фамилиям с окончанием \”ани\”. К сванам принадлежат выдающийся альпинист Михаил Хергиани, театрал и вор в законе Джаба Иоселиани, похороненный в Пантеоне Славы на горе Мтацминда. Но в целом лучше всего основную массу населения Сванетии характеризует фраза героя Панкратова-Черного из \”12 стульев\”: \”Ну и дикий же народ. Дети гор!\” Основное занятие – овцеводство, автомат Калашникова воспринимался как норма жизни еще в советские времена, семьи строятся по патриархальному признаку с круговой порукой и прочими радостями бытия. И вот семья Иоселиани решила: свадьбе не бывать!

В Грузии зарегистрировать брак Ваганяна и Иоселиани отказались, в Армении, после некоторых проволочек, тоже. Вскоре после этих событий в Риге стартовал международный турнир, среди участников которого был и Рафаэль. Он уговорил Нану прилететь к нему, здесь, в Риге, мол, и зарегистрируем наши отношения. Как ни старались суровые родственники, девицу не устерегли, и на следующий день она  уже оказалась в столице Белоруссии. Ей вослед немедленно отправился отряд сванов. Это надо было видеть: семеро мужчин в кирзовых сапогах, фуфайках, под которыми явно что-то присутствует. Русским сносно владеет только один. Но при всем при этом они добираются до Минска, покупают билеты на чемпионат и занимают места в первых рядах зрительного зала. Сидят молча и неотрывно смотрят на Ваганяна. Рафик понимает, что если он не подсуетится, ему будет больно об этом вспоминать. В игру вступают ереванские авторитеты. И буквально через сутки, когда дикие сваны зашли в зал, на их местах сидели вполне цивилизованные армяне – в одинаковых костюмах, ботинках и даже с одинаковыми выражениями на лицах. Таким образом, от непосредственных неприятностей Ваганян себя обезопасил. А со свадьбой так ничего и не получилось. Не помогли ни старания министра финансов Латвии, он же председатель оргкомитета турнира, ни обещания фактически всесильного в те годы в шахматном сообществе чемпиона мира Анатолия Карпова. Ни в Риге, ни в Москве интернациональную шахматную семью не зарегистрировали. Слишком уж значительные силы встали на их пути. Закончилось тем, что родственники Наны уговорили ее лететь к дедушке, желающему перед смертью проститься с любимой внучкой. Естественно, в таких условиях Рафа не смог достойно выступить на союзном первенстве и, будучи в статусе одного из фаворитов, занял только 8-е место. Зато Нана получила шанс стать шахматной королевой. Она им не воспользовалась, но это уже совсем другая история…

Надеюсь, мне удалось пересказать эту быль, не исказив интонаций и стилистики Владимира Сапсая. Далеко не все, впрочем, рассказанные им ситуации имели привкус драмы. Бывало и совсем наоборот.

Прогуливаясь по улицам Киева, гроссмейстеры Эдуард Гуфельд и Леонид Штейн встретили известного шашиста Юрия Каплана. Тот незадолго перед тем тяжело болел, перенес операцию и в тот момент восстанавливался после всего пережитого. Присутствия духа он, тем не менее, не потерял и, встретив приятелей-шахматистов, поприветствовал их остротой.

– Я знаю, почему вы постоянно вместе! Просто у вас одна извилина на двоих, и вы не можете ее поделить!

– Слышишь, – сказал Гуфельд Штейну в ответ. – Говорят, Каплану недавно пытались делать трепанацию черепа. Не получилось, нашли две шашки, черную и белую, и ничего больше.

ЧЕ ГЕВАРРА И КАТАЛОНСКОЕ  НАЧАЛО
Упомянутый выше Эдуард Гуфельд сыграл значительную роль в новейшей истории грузинских шахмат. Гуфа был хорош не только как игрок, но, прежде всего, как тренер и психолог. Уверен, без него Майя Чибурданидзе не стала бы чемпионкой мира. Многое значило влияние мамы, которую считали колдуньей и которая неотлучно следовала за Майей на всех матчах и турнирах. Всячески поддерживал Чибурданидзе грузинский республиканский партхозактив. Но без такого тренера ей пришлось бы тяжело. Эдуард многие годы жил в Тбилиси.  Грузинская столица в те годы была очень шахматным городом. Там родился чемпион мира Тигран Петросян, жили гроссмейстеры Нодар Гургенидзе и Тамаз Георгадзе. Эти двое вместе с Гуфельдом составляли очень сильную команду на всесоюзных соревнованиях. В расположенном на востоке Грузии городке Телави был построен специальный шахматный дворец, где проводили массу соревнований разного уровня. Приглашенных на эти турниры гостей поили, кормили и ублажали по всем правилам грузинского гостеприимства и даже сверх того. Не секрет, что взлет к рейтинговым вершинам таких персонажей, как Убилава и Азмайпарашвили связан во многом с этим вот гостеприимством. С шахматами как мудрой игрой для мудрых людей все это имеет, к сожалению, мало общего.

Окончание у сей истории не очень веселое. В 1990-х годах Гуфельд  покинул Грузию, какое-то время тренировал сборную Индонезии. Там он чем-то заболел, а местные костоправы своим традиционным (или нетрадиционным) массажем долечили его фактически до паралича. В надежде спастись Гуфельд оказался в США, в Калифорнии, там ему частично помогли, но в 2002 году он умер, не дожив до 66 лет.

Гуфельд стал гроссмейстером в 1967 году. В те времена обладатели высших шахматных званий были наперечет. Мне не известно точное их количество, но уверен, их было во много раз меньше нынешних (в последних рейтингах ФИДЕ числятся 1300 гроссмейстеров). На особом счету пребывал югослав Матанович. По классу игры он до гроссмейстера не дотягивал, но имел отношение к финансовым вопросам в Международной шахматной федерации и стал по совокупности заслуг чем-то вроде почетного гроссмейстера.

Приобщение Гуфы к сонму \”бессмертных\” произошло на турнире в Марокко. Счастливый Гуфельд прошел на пляж отеля, где жили и играли участники турнира, и увидел расположившихся там членов советской делегации.
– Здорово, коллеги! – приветствует он их. Ему характерным, легко узнаваемым голосом ответствует Корчной.

– Матанович тебе коллега!

Виктор Львович Корчной – уникальная во многом личность. Он смог практически на равных противостоять политическому, финансовому, идеологическому и даже, поговаривают, психотропному воздействию Советского Союза, смог почти до 80 лет сохранить приличную спортивную форму. Об этом много сказано и написано. Корчной обладал весьма оригинальным чувством юмора – многим казалось, что оно у него отсутствует напрочь. Когда братья Кастро пришли к власти на Кубе, они для улучшения своего имиджа организовали мемориальный турнир Капабланки. Большинство участников были приглашены из СССР, для них создавались всевозможные удобства. Одним из таких \”удобств\” стали сеансы одновременной игры против членов политбюро тамошней компартии. Среди кубинских вождей присутствовали люди, игравшие на приличном любительском уровне, но для профессионала проблемы они не представляли, да и гонорар за это дело прилагался приличный. Первым на сеанс пошел Таль, он был любителем такого времяпровождения и за свою карьеру провел великое множество сеансов. Возвращается, на вопрос, как сыграл, отвечает: \”Всех победил, только с Че Геваррой – ничья\”. На следующий день идет Ефим Геллер, результат тот же. Затем еще и еще, со всеми загадочный Че играет вничью. Амбициозный Корчной желает непременно выиграет у него, проводит специальную подготовку к партии. Приходит его очередь, он уходит и возвращается довольный. Все бросаются к нему: \”Ну, как там Че Геварра?\” Корчной, начиная понимать, что его просто разыгрывали, с улыбкой отвечает:

– Ни черта он не понимает в каталонском начале…

И под занавес совсем коротенькая история о Михаиле Тале. В 1960-х годах, во время сеанса одновременной игры в Киеве с ним приключилась следующая история. Недоигранной осталась одна партия. Некий юный любитель очень тщательно обдумывал каждый ход, стараясь зацепиться хоть за что-то, хотя его позиция была безнадежной. В соседнем зале Таля уже ожидало все то, что необходимо шахматисту после напряженного дня. И вот, пристально глядя в лицо сопернику, юморист и балагур Таль произносит: \”Молодой человек, чемпиона мира надо уважать!\” Фраза эта впоследствии стала нарицательной среди сеансеров. При встрече с таким соперником-тугодумом неизменно звучит: \”Гроссмейстера (мастера, или, на худой конец, старшего) надо уважать!\”.

Все рассказанные истории относятся к довольно давним временам. К сожалению, древнейшая игра измельчала, превратившись в смесь компьютерных программ, турнирно-рейтинговой карусели и непонятного бизнеса имени президента Калмыкии. Рядовому любителю нет до этого дела, интерес к игре уменьшается, вес и значение шахмат в обществе теряется. Может быть, когда-то произойдут изменения в другую сторону. Разговор же с Владимиром Сапсаем касался и других спортивных тем.  К примеру, футбола. Но об этом – как-нибудь в другой раз.

Погода